Серия антологий «Русский Путь: pro et contra» посвящена осмыслению русской культуры. Часть томов содержит исследовательские материалы о жизни и деятельности выдающихся личностей, оставивших значительный след в истории российского государства, русской мысли или отечественном искусстве. Под заглавием «Pro et contra» также публикуются книги, рассматривающие глобальные социокультурные явления (мировые религии, влиятельные идеологии и т.п.), выходящие за национальные пределы. Несколько коллективных монографий, включая рецензируемую, собрали работы русских историков философии по рефлексии идей зарубежных мыслителей.
Предисловие к «М. Хайдеггер: pro et contra» написано шестью исследователями: Ю.М. Романенко (СПбГУ), С.А. Коначева (РГГУ), А.Б. Паткуль (СПбГУ), А.Э. Савин (РАН), А.В. Михайловский (ВШЭ), Н.А. Артёменко (HEPI). Значительную часть вышеназванных ученых объединяет научный интерес к мысли Хайдеггера. В предисловии упоминается, что существует отечественная традиция прочтения и перевода работ этого немецкого мыслителя. Антология дает представление о многообразии отечественного хайдеггероведения XX и XXI веков и становится достаточным информационным базисом для изучения его особенностей.
В составе сборника более семи десятков цельных статей, фрагментов книг, рецензий, созданных без малого за девяносто лет работы отечественных специалистов. Замечу, что в основе принципа отбора текстов, как утверждают составители, лежал принцип значимости научного вклада той или иной работы по теме [М. Хайдеггер: pro et contra 2019, 9]. Очевидно, это был не единственный критерий, поскольку фамилии ряда специалистов и переводчиков, внесших в определенной степени заметный, на мой взгляд, вклад, не встретились в оглавлении: например, историков философии И.А. Михайлова, А.Л. Фомина, Н.Д. Сафроновой, переводчика А.П. Шурбелева, исследователя А.В. Перцева и эпатажного политического философа О.А. Матвейчева и т.д. [Михайлов 1999; Фомин 2019; Сафронова 2018; Шурбелев 2013; Матвейчев, Перцев 2017] При этом в некоторых принятых в антологию компаративистских текстах центральной фигурой оказывался не шварцвальдский философ, а та личность, с чьим творчеством проводился сравнительный анализ. Один из составителей сборника — Александр Владиславович Михайловский — по просьбе «ФК» прокомментировал процесс выбора работ. Ориентация в большом количестве материала определялась интересом и опытом редакторов сборника. Не все авторы или их представители, которых приглашали к участию в проекте, дали согласие, что, как я понимаю, не позволило реализовать изначальную идею до конца. Основу антологии собрали из текстов наиболее влиятельных в философских кругах хайдеггероведов, от которых было предоставлено более одной работы. Содержание формировали по тематическим разделам: например, философия техники, герменевтика, онтология и т.д.
Редакторы антологии не стали публиковать тексты в изначальном виде, проведя серьезную работу с текстами. Один из примеров: в третьем разделе своей работы «Удивление Аристотелем. Встреча главного философа Начала с главным философом Конца» под названием «Логос как опыт» А.Г. Дугин развернуто рассуждает о логосе как об ἕξις (обладании, достоянии) человека [М. Хайдеггер: pro et contra 2019, 656], однако в книге 2016 года «Мартин Хайдеггер. Метаполитика. Эсхатология бытия», откуда был взят этот фрагмент, как заметили мои коллеги-античники, вместо ἕξις, «обладание», во всех случаях вхождения этого слова было напечатано ἔχις, что по-гречески значит «гадюка» [Дугин 2016, 169]. Подобные опечатки могут встречаться даже у самых опытных ученых, однако не всегда это вовремя выявляется. В данном случае ошибка была исправлена, что говорит о высоком профессионализме редакционной коллегии данной серии.
Краткий анализ истории русской хайдеггерианы, приведенный в предисловии, дает ясное понимание, что советский идеологический базис марксизма-ленинизма практически не оставлял шансов на путь философского диалога, давая начало основному вектору отечественного хайдеггероведения — политизированному восприятию любых идей Хайдеггера. В сталинский период это восприятие осуществлялось с явным противопоставлением ценностным ориентирам СССР. Шестидесятники, задавшие тон и постсоветской действительности, оставили нам традицию либеральной критики Хайдеггера. Несмотря на эту мощную волну, появились другие специалисты, заинтересованные в интерпретации Хайдеггера именно с чисто философских позиций: Бибихин, Гулыга, Подорога, Мотрошилова и т.д., проложившие альтернативные пути понимания для грядущих поколений исследователей. Интерпретаторами и критиками германского мастера в России так или иначе были вновь актуализированы кризис рациональности в мышлении, исторический аспект природы бытия, новое осмысление феномена языка, преодоление устоявшихся клише в философии, сущность и назначение человеческого присутствия в мире, сосуществование политики и свободы мышления и ряд других фундаментальных проблем, что так или иначе отразилось на современной картине русской философской академии.
Сложно говорить о каком-то общем восприятии образа Хайдеггера в России. Многообразие велико, и каждое поколение историков философии имеет ярко выраженные особенности. Но, изучая сборник, можно понять некоторые тенденции. «Русский» Хайдеггер в первую очередь онтолог. Его вопрошание о бытии было воспринято в отечественной среде с особым вниманием, и значительная часть работ посвящена именно этой проблематике, в том числе переосмыслению античных истоков и повороту к ним, в частности к Аристотелю и Платону. Мыслитель, который должен был начать свой путь в иезуитском ордене, а оказался на теологическом факультете, прежде чем посвятить себя философии, не мог оставить безразличными также и русских религиозных философов начала двадцатого столетия. В противоположность «русскому», «французский» Хайдеггер прошел через горнило экзистенциализма, философской антропологии, деструкции прежней философии, и там, где Хайдеггер изучался русскими исследователями по французским вторичным источникам, прослеживается соответствующее влияние. На родине философа исследователей интересует прежде всего метод Хайдеггера, определение его позиций в историко-философской системе, феноменологические и герменевтические интенции, политическая ориентация, хотя и среди современных французских коллег это более чем животрепещущая тема. В России, даже если судить только по срезу из альманаха, аналитика политических течений была актуальна в сталинский период и далее в каком-либо виде присутствовала лишь на периферии русского хайдеггероведения. В наши дни публикация новых томов собрания сочинений потребовала ответа от специалистов со всего света, в том числе отечественных. Ученые Нового Света в массе своей (как и российские) не ограничиваются какими-то конкретными темами. Даже в проблеме политической ангажированности там нет единого мнения — достаточно ознакомиться с работами Р. Волина и Г. Фрида по теме. В Америке проявляют серьезный интерес к поздней мысли Мартин Хайдеггера — бытийно-исторической концепции, что весьма актуально в настоящий момент, поскольку материал для изучения продолжает пополняться. В нашей стране самостоятельных опусов по истории бытия фактически нет, но отдельные статьи и труды по хайдеггеровской философии языка, поэзии и эстетике так или иначе затрагивают данную тему. Поскольку публикация оригинальных сочинений Хайдеггера продолжается, и имеющиеся бытийно-исторические тома увидели свет относительно недавно, это задача текущего и будущего поколения исследователей.
Горизонт различных позиций и взглядов, многообразие инструментов, доступных каждому автору монографии, вольность или предельная строгость трактовок расширят личный когнитивный аппарат читателя по отношению к первоисточнику. Антология «Pro et contra» представила многолетний срез русскоязычных интерпретаций хайдеггеровского наследия. Исследование — путь проб, ошибок, заблуждений и, наконец, открытий (хотя, к сожалению, не всегда). Для формирования и развития самобытной позиции будет полезен взгляд на любой научный опыт, вне зависимости от уровня итоговых исследовательских достижений конкретной работы.
Представлю некоторые тексты из рецензируемой антологии. Должна признать, не все «классики» вошли в личный приоритетный список, поскольку сегодня нам предоставлена возможность формировать исследовательскую позицию и предпочтения, опираясь на значительно более широкий спектр материала, чем ученым досоветской и советской эпох. Более того, выбор во многом обусловлен моими собственными профессиональными интересами. Никоим образом не ставя под сомнение заслуги историков философии прошлого (ведь именно их широкие плечи дарят нам простор для взора), хотелось бы отметить следующие тексты из рецензируемого сборника: самая последняя статья В.В. Бибихина «Хайдеггер: от “Бытия и времени” к “Beiträge”» (чрезвычайно чуткий к языку хайдеггеровского повествования анализ важного произведения Хайдеггера, открывающего плеяду бытийно-исторических трудов); «Хайдеггер и философская традиция — повторение и возобновление» Е.В. Фалёва (который, опираясь на широкий кругозор в области хайдеггеровских произведений, проводит анализ основных мотивов философствования Хайдеггера и его двойственного отношения к философскому наследию прошлого); фрагмент книги Торчинова Е.А. под названием «Беззаботное скитание в мире сокровенного и таинственного: М. Хайдеггер и даосизм» (единственный во всем сборнике текст, который напрямую обращен к важной теме «Хайдеггер и Восток»); работа А.В. Рясова «Хайдеггер и “судебная” речь. К полемике вокруг “Черных тетрадей”» (обостряет внимание к возможным ловушкам, поджидающим исследователя, и создает нужный настрой для академической продуктивной деятельности по упомянутым в заголовке работы материалам); статья А.В. Михайловского «Хайдеггер и Аристотель о techne и physis» (автор проработал значительное количество сложных античных и хайдеггеровских терминов с учетом контекста и представил парадокс двойственности технического начала).
Мой список неполон. В целом большинство трудов, вошедших в рецензируемую коллективную монографию, рекомендуются к изучению всем, кто в профессиональном или любительском ключе занимается изучением работ Хайдеггера.