В России книги о Шопенгауэре, к сожалению, публикуются крайне редко. Русскоязычных монографий о нем невероятно мало: на ум приходят разве что книга Б.Э. Быховского [Быховский 1975] и дискуссионный текст А.В. Гулыги и И.С. Андреевой [Гулыга, Андреева 2003]. Обе эти монографии могут считаться устаревшими. По-другому дело обстоит со статьями о Шопенгауэре: они публикуются регулярно, в том числе в рецензируемых журналах. Однако чаще всего о Шопенгауэре пишут этики и кантоведы, а не историки философии, специализирующиеся на Шопенгауэре.

Исключением стала недавняя книга Александра Саттара, выпускника кафедры истории зарубежной философии философского факультета МГУ. В 2017 году он защитил в НИУ ВШЭ кандидатскую диссертацию «Генезис и истоки философии Артура Шопенгауэра», а в 2018 переработанный и дополненный текст диссертации был опубликован в виде книги «Истоки и генезис философии Шопенгауэра» [1.].

Самое активное сообщество исследователей Шопенгауэра находится в Германии: на немецком языке каждый год публикуются качественные монографии об этом философе, например [Schubbe, Koßler 2018] и [Zimmer 2018]. Александр Саттар прекрасно знаком с новейшими разработками: в ходе работы над диссертацией он прошел две полугодовые стажировки в Центре исследования философии Шопенгауэра в городе Майнц (с.8–9).

Книга Саттара выделяется оригинальным методом работы с литературными источниками: в своих исследованиях истоков и генезиса философии Шопенгауэра автор ссылается на многочисленные юношеские заметки философа, предлагая их собственный перевод. Анализируя выписки из библиотек, в которых молодой Шопенгауэр брал книги, Саттар высказывает смелые предположения о литературных увлечениях Шопенгауэра в разные периоды его раннего творчества. Автор стремится к научной достоверности и обоснованности суждений, подкрепляя свои тезисы объективными данными, при этом пространные спекуляции в книге сведены к минимуму.

В данной рецензии я не буду пересказывать содержание работы Саттара. Вместо этого я перечислю основные достижения книги, а их я вижу немало. Прежде всего (и в этом состоял главный замысел работы), Саттар развенчивает стереотип о том, что философия Шопенгауэра возникла из синтеза учений Упанишад, Платона и Канта. В частности, Саттар уделяет внимание другим авторам, повлиявшим на философию Шопенгауэра, в числе которых Вакенродер, Шеллинг, Фихте, Шульце, Шлейермахер, Теннеман, Гете, Спиноза и др. При помощи анализа библиотечных выписок Саттар доказывает, что именно Шеллинг (c.31) был первым философским автором, с трудами которого познакомился Шопенгауэр. Также любопытно, что Саттар обнаруживает в диссертации Шопенгауэра прямые заимствования у Фихте (с.204), о котором сам Шопенгауэр писал: «он <...> говорил вещи, которые вызвали у меня желание приставить пистолет к его груди» [Шопенгауэр 1999–2001, с.49].

Отдельно следует сказать о том, что Саттар критически пересматривает роль Упанишад и Платона в формировании мировоззрения Шопенгауэра. В частности, он утверждает, что Шопенгауэр неверно понимал Платона (с.43–54), поскольку знал его философию в интерпретации Теннемана, а ключевые диалоги «Государство» и «Тимей» прочитал достаточно поздно. Одним из важнейших достижений книги я бы назвала подробное разъяснение того, что подразумевается под словом «Упанишады» в философии Шопенгауэра, — речь идет о своеобразном латинском переводе своеобразной коллекции текстов, переведенных на персидский группой суфиев и мистиков в XVII веке (с.222–225). Этот текст настолько далек от известного нам корпуса Упанишад, что Саттар избегает данного наименования, используя транскрипцию с персидского Oupnek’hat. Ранее на русском языке я не встречала сколько-нибудь подробного уточнения столь важной для исследований Шопенгауэра темы.

Еще одним важным достижением книги следует назвать выделение этапов развития философии Шопенгауэра, об эволюции которой в отечественных исследованиях упоминается редко. Саттар показывает, что ключевое для философии Шопенгауэра понятие «воля» в ранних манускриптах существенным образом отличается от известного нам термина из opus magnum. Саттар выделяет три ступени развития данного понятия: первая «воля» испытывала сильное влияние концепции воления, разработанной в немецком идеализме, вторая «воля» обогатилась пессимистическими интуициями прочитанного Шопенгауэром текста Oupnek’hat, а третья «воля» стала результатом новой интерпретации умопостигаемого характера, в связи с чем была деперсонализирована и названа кантианской вещью самой по себе (с.238).

Наконец, остановлюсь на еще одном достижении работы Саттара: в книге приведен подробный анализ центрального понятия ранней философии Шопенгауэра «лучшее сознание» (с.97–105, с.253). Раннее творчество Шопенгауэра прежде в России не исследовалось, поэтому информацию о данном концепте на русском языке можно найти разве что в переводах зарубежных исследований, например, в книге Р. Сафрански «Шопенгауэр и бурные годы философии» [Сафрански 2014]. При этом надо учитывать, что на немецком языке эта книга была написана в 1988 году, а новейшие исследования философии Шопенгауэра на русский язык не переводятся. В своей книге Саттар не дает прямой дефиниции понятия «лучшее сознание», однако сообщает его характеристики: под властью эмпирического сознания человек лишен свободы, но «лучшее сознание» освобождает его от всего временного, обманчивого и неистинного. Оно проявляет себя в укорах совести, даря мгновения подлинной моральной жизни. «Лучшее сознание» носит функцию познания сверхчувственного, которую оно унаследовало от концепции сознания Фихте и Шеллинга, а также находится в прямой генетической связи с моральным законом Канта. Саттар показывает, что первая концепция воли появляется у Шопенгауэра в непосредственной связи с понятием «лучшее сознание», а «умопостигаемый характер» и «волю» в диссертации 1813 года следует понимать как его синонимы. Другим наследником «лучшего сознания» является знаменитое понятие шопенгауэровской эстетики «чистый субъект».

Помимо уже названных достижений, работа содержит еще одно неоспоримое достоинство: она побуждает к размышлениям. Наверное, наличие данной черты и отличает подлинно философские книги. В процессе анализа истоков и генезиса философии Шопенгауэра Саттар поднимает множество сопутствующих проблем, но оставляет их без решения, поскольку они выходят за рамки исследования. Например, в одном месте он обозначает проблемы теории идей — одного из самых темных мест шопенгауэровской философии, и оставляет комментарий: «Шопенгауэр и сам честно признавал, что решение этих и других связанных с понятием платоновских идей проблем ему неизвестно. Если оно неизвестно автору концепции, то тем сложнее разрешить ее парадоксы нам» (с.272).

Несмотря на свой во многом просветительский характер, книга не содержит разъяснений специфических концептов Шопенгауэра, таких как «платоновская идея», «отрицание воли к жизни», «вещь сама по себе», «Нирвана», «закон достаточного основания», — Саттар предполагает, что читатель уже знаком со зрелой метафизикой мыслителя, о чем и пишет в заключении к своей работе (с.296). Книга отличается сложным языком и насыщенным содержанием, поэтому я бы не рекомендовала ее «всем интересующимся проблемами философии». Несмотря на то, что работа обладает бесспорной научной ценностью, для ее адекватного прочтения читатель должен достаточно хорошо ориентироваться в философии Шопенгауэра. Думаю, это свойство книги связано с тем, что она представляет собой переработанный текст кандидатской диссертации, изначально написанный специалистом для специалистов.

Книга могла бы послужить отличным стимулом для развития шопенгауэроведения в России, если бы не один существенный нюанс. К сожалению, если читатель данной рецензии захочет купить книгу Саттара, то он не сможет этого сделать, по крайней мере в ближайшее время: книга издана небольшим тиражом и не предназначена для продажи. Тем не менее оригинальный текст, а также автореферат диссертации «Генезис и истоки философии Артура Шопенгауэра» есть в открытом доступе на сайте НИУ ВШЭ.

Итак, в книге «Истоки и генезис философии Шопенгауэра» Александр Саттар доказывает, что основные догмы и положения системы Шопенгауэра во многом представляют собой синтез романтических интуиций с языком и концептуальным содержанием немецкой классической философии. На основании проделанной им работы Саттар предлагает «переосмыслить расхожие клише о Шопенгауэре как иррационалисте и неклассическом философе» (с.296). Продемонстрировав наличие тесной связи философии Шопенгауэра с интеллектуальным климатом Германии начала XIX века, Саттар опроверг множество необоснованных стереотипов об истоках идей мыслителя. «Если отнять у жизни немногие мгновения религии, искусства и чистой любви, что еще останется, кроме череды тривиальных мыслей?» (с.308) — в своей книге Саттар описывает путь, пройденный Шопенгауэром от этого раннего афоризма к классическим постулатам труда «Мир как воля и представление».

Примечания:

[1.] Саттар А.С. Истоки и генезис философии Шопенгауэра. М.: Прогресс-Традиция, 2018. Ссылки без указания источника в настоящей работе приводятся по этому изданию.

Библиография

1. Schubbe, Koßler 2018 — Schubbe D., Koßler M. Schopenhauer-Handbuch: Leben, Werk, Wirkung. Stuttgart: J.B. Metzler, 2018;

2. Zimmer 2018 — Zimmer R. Schopenhauer und die Folgen. Stuttgart: J.B. Metzler, 2018;

3. Шопенгауэр 1999–2001 — Шопенгауэр А. Новые PARALIPOMENA // Пер. Ю.И. Айхенвальда, Н.В. Самсонова, С.И. Ершова, М.М. Рубинштейна и др. Под. ред. А.А. Чанышева / Сочинения в 6 тт. М.: ТЕРРА-Книжный клуб, Республика, 1999–2001. Т.6. С.3–232;

4. Быховский 1975 — Быховский Б.Э. Шопенгауэр. Мыслители прошлого. М.: Мысль, 1975;

5. Гулыга, Андреева 2003 — Гулыга А.В., Андреева И.С. Шопенгауэр. М.: Молодая гвардия, 2003;

6. Сафрански 2014 — Сафрански Р. Шопенгауэр и бурные годы философии. М.: Роузбад Интерэктив, 2014.