arrow-downcheckdocdocxfbflowerjpgmailnoarticlesnoresultpdfsearchsoundtwvkxlsxlsxyoutubezipTelegram
Энциклопедия

Инкомпатибилистские (индетерминистические) теории свободы воли

Свобода воли нужна для того, чтобы действовать свободно. Когда агент действует свободно — то есть когда он использует свободу воли — от него в определенных случаях зависит, сделает он то или другое. Ему доступно множество альтернатив, и он определяет, к осуществлению какой из них стремиться. В этом случае он является предельным источником или началом своего действия. Так выглядит привычная концепция свободы воли.

Инкомпатибилисты считают, что мы можем действовать свободно в этом смысле только при условии, что детерминизм ложен. Некоторые, по сути, и ограничиваются тем, что для свободы воли требуется индетерминизм. И действительно, создать инкомпатибилистскую теорию свободы воли — непростая задача. Если истинность детерминизма и исключала бы свободу воли, то вовсе не очевидно, что индетерминизм смог бы чем-то помочь.

Все выдвинутые до сих пор инкомпатибилистские теории распределяются по трем основным группам в зависимости от того, индетерминизм какого типа (беспричинные события, недетерминистически причинно обусловленные события или события, причинно обусловленные агентом или субстанцией) они предполагают. Другие различия между теориями касаются того, где именно в процессе, приводящем к решению или другому действию, требуется индетерминизм и какие еще условия, кроме индетерминизма, необходимы. В первых трех разделах статьи исследованы самые современные версии каждого из трех типов инкомпатибилистского подхода. В четвертом разделе рассматриваются подтверждения существования в действительности того, что постулируют эти теории.

1. Некаузальные теории

1.1 Контроль
1.2 Объяснение через основания

2. Событийно-каузальные теории

2.1 Индетерминизм при обдумывании
2.2 Центрированные теории
2.3 Усилия воли
2.4  Выстраивание ответственности
2.5  Достигнуто ли что-нибудь?

3. Агент-каузальные теории

3.1 Агентная причинность и объяснение через основания
3.2 И снова удача
3.3 Причинность субстанций

4. Фактическое подтверждение
Библиография

 

1. Некаузальные теории

Согласно некоторым инкомпатибилистским теориям не требуется, чтобы свободное действие было чем-то причинено или чтобы у него была какая-то внутренняя каузальная структура. В соответствии с некоторыми такими взглядами свободное действие должно быть беспричинно; другие допускают, что оно может иметь причину, но только не быть детерминистически обусловленным этой причиной. Поскольку ни один из этих подходов не налагает положительного требования причинности на свободное действие, мы можем называть все теории этого типа некаузальными.

Карл Жине [Ginet 1989, 1990, 1997, 2002, 2007, 2008] и Хью Макканн [McCann 1998, 2012] предложили наиболее проработанные версии некаузальных теорий свободы воли. Другие версии таких теорий в недавнее время были выдвинуты Стюартом Гетцем [Goetz 1988, 1997, 2000], Эдвардом Лоу [Lowe 2008, chs. 6–9], Сторрсом Макколлом [McCall 1994, ch. 9] и Томасом Пинком [Pink 2004, chs. 7–8).

Сторонники некаузальных подходов обычно признают, что каждое намеренное действие является ментальным актом или начинается с ментального акта. В качестве такого базового ментального действия обычно называются решение или выбор. Наблюдаемые телесные действия, такие как поднятие руки, считаются небазовыми сложными действиями, основанными на базовых ментальных актах, вызывающих определенное движение тела. Базовое действие в этом смысле часто называется волением, которое считается хотением, попыткой или усилием произвести определенное движение тела.

Считается, что базовые действия являются внутренне активными деяниями и что им свойственна внутренняя целенаправленность или намеренность. Согласно Макканну [McCann 1998, 163–164], когда кто-то принимает решение, этому решению внутренне присуще намерение этого агента принять именно это решение (например, когда кто-то решает сделать А, он также намерен решить сделать А). Это намерение агента не является содержанием намерения, которое формируется решением; не является оно также и каким-то дополнительным намерением вдобавок к тому, что уже было сформулировано в решении. Скорее, считает Макканн, это то, что составляет бытие решения по его собственной природе, действие, которое и предполагается совершающимся агентом. Жине подчеркивает то, что он называет «действовательным (actish) феноменальным качеством» базовых действий, которое он описывает [Ginet 1990, 13] как ощущение агентом того, будто он прямо производит, претворяет в жизнь или детерминирует событие, обладающее таким качеством.

Для Жине и Макканна, как и для других сторонников некаузальных подходов, характерно, что они не налагают никаких дополнительных положительных условий на свободное действие; остальные требования, наоборот, касаются отсутствия определенных обстоятельств. Оба философа считают, что действие не должно быть каузально детерминировано. Жине требует также, чтобы при совершении действия агент не был подвержен непреодолимому влечению.

Некаузальные теории свободы воли сталкиваются с двумя главными проблемами, которые касаются, прежде всего, некаузального объяснения намеренного действия. Первая проблема связана с контролем: совершение действия, даже несвободного, связано с осуществлением контроля над тем, что делает агент; свободное действие связано с особенно значимой разновидностью такого контроля. В концепции свободы воли должно быть объяснено, в чем состоит этот контроль и каковы его проявления. Распространенное возражение состоит в том, что некаузальные теории не соответствуют этому требованию.

Вторая (но связанная с первой) проблема касается действия на основании. Намеренные действия могут быть (и обычно являются) тем, что делается на каком-то основании. Действие, совершенное на основании, есть нечто такое, чему можно дать истинное объяснение через основание. Часто возражают, что некаузальные теории действия и свободы воли не могут адекватно истолковать данный феномен.

 

1.1 Контроль

Теории активного контроля часто обращаются к причинности. Считается, что агент осуществляет такой контроль над действием, когда является причиной какого-то события (своего действия или события, внутренне присущего этому действию). Далее может быть замечено, что это причинение, осуществляемое агентом, состоит в причинении, осуществляемом ментальными актами или состояниями определенного рода, такими как желание агента, убеждение или намерение сделать что-то определенное. Разумеется, некаузальные теории отрицают подобный подход. Давайте рассмотрим предлагаемые альтернативы.

С точки зрения Жине, каждое базовое действие характеризуется действовательным феноменальным качеством, ощущением агента, будто он прямо претворяет в жизнь событие, которое является этим базовым действием. Жине подчеркивает свойство «будто» этого явления. В действительности, сообщает Жине, оно не передает агенту в точности то, что он является причиной определенного действия. На деле, считает Жине, не может быть так, чтобы мы действительно были агентными причинами того, что мы делаем, и не нужно, чтобы какие-то события, связанные с нами, были причинами наших действий.

Может ли само действовательное чувство какого-то явления составлять активность этого события или осуществление агентом активного контроля? Ответ будет, очевидно, отрицательным. Действительно, как, похоже, признает и сам Жине [Ginet 1990, 9], событие, обладающее указанным внутренним качеством, может быть вызвано прямой стимуляцией мозга в отсутствие какого бы то ни было соответствующего желания или намерения со стороны агента. Событие, произведенное таким способом и при таких обстоятельствах, вряд ли можно считать осуществлением деятельности субъекта.

Макканн [McCann 1998, 180] считает, что осуществление активного контроля включает два аспекта: любое базовое действие — это спонтанное, творческое начинание со стороны агента, и оно внутренне намеренно. Намеренность базового действия, как отмечалось, связана с тем, что оно по сути есть переживание, полагаемое претерпевающим его агентом как его собственное действие. Однако там, где намеренность оторвана от соответствующего каузального процесса, она, по-видимому, сама по себе не может даже частично составлять осуществление активного контроля. Если внутренняя намеренность вообще возможна, то оказывается возможным и произведение события, обладающего этим свойством, таким способом и при таких обстоятельствах (в отсутствие какого бы то ни было подходящего желания или предшествующего намерения), которые обсуждались выше при рассмотрении взглядов Жине. Такое событие, как было замечено, вряд ли представляет собой осуществление контроля, даже если внутренне оно претерпевается агентом как таковое.

Другой аспект контроля, осуществляемого в базовых действиях, — спонтанность или активность таких событий — оказывается, таким образом, ключевым. Этот аспект тоже, как считает Макканн, внутренне присущ базовым действия, и «он обладает некоей уникальностью, — подчеркивает Макканн, — которая не позволяет редуцировать его к чему-то другому» [McCann 1998, 185].

Другие сторонники некаузальных теорий намеренного действия (например, [Pink 2004, ch. 8] также считают, что активный контроль — это нечто онтологически фундаментальное и нередуцируемое. Вопрос о том, так ли это, пожалуй, лучше всего рассмотреть, обратившись к феномену действия на основании, поскольку активный контроль обычно осуществляется в ответ на основания для действия.

 

1.2 Объяснение через основания

Концепции действия на основании и объяснения через основания часто обращаются к понятию причинности. Считается, что агент действует на определенном основании, если признание агентом этого основания является определенного рода причиной поведения агента; и указание основания только в том случае способствует (истинному) объяснению через основания, если признание агентом этого основания стало определенного рода причиной действия. Сторонники некаузальных теорий, как правило, обращаются к одной из двух альтернатив, апеллируя либо к содержанию намерений, которые, как предполагается, есть у агента во время совершения действия, либо к интенциональному содержанию самих действий.

Чтобы исследовать первую стратегию, представим, что S хочет забрать свои очки, которые она забыла в комнате своего друга R, сейчас спящего в этой комнате. К тому же S хочет разбудить R, потому что она хотела бы с ним пообщаться, но понимает, что R нужно поспать, и поэтому она в то же время не хочет будить его. S решает зайти в комнату R и заходит, считая, что ее действие поспособствует удовлетворению и ее желания вернуть очки, и разбудить R (это — адаптированный пример Жине [Ginet 1990, 145]). Какие еще факты, относящиеся к данной ситуации, могли бы подтвердить, что, входя в комнату, S действовала на основании своего желания забрать очки и что указание на это желание дает нам истинное объяснение ее действия через основания; что она не действовала на основании желания разбудить R и что указание на это желание не дает истинного объяснения ее действия через основания?

Согласно взглядам Жине на объяснение через основание, указывающее на предшествующие желания [Ginet 1990, 143], для того чтобы объяснение, указывающее на желание S забрать свои очки, было истинным, должны быть соблюдены следующие условия:

a) перед тем как войти в комнату, S имела желание забрать свои очки;
b) одновременно с тем как S вошла в комнату, она помнила о своем предшествующем желании и намеревалась войти в комнату, чтобы удовлетворить это желание (или способствовать его удовлетворению).

При этих обстоятельствах указание на желание S разбудить R не дает нам истинного объяснения через основания, как считает Жине, только в том случае, если S не намеревалась совершить действие, удовлетворяющее это желание (или способствующее его удовлетворению).

Против такого подхода можно выдвинуть ряд возражений. Представим, что, хотя условия (a) и (b) соблюдаются, когда S входит в комнату, ее желание забрать очки не играет никакой роли в осуществлении (причинении) ее вторжения в комнату, тогда как ее желание разбудить R, о котором она всецело осведомлена при совершении действия, играет такую роль. Каузалисты (например, [Mele 1992, ch. 13]) станут тогда отрицать, что S действует на основании желания забрать очки и что указание на него — это истинное объяснение ее действий. Действительно, даже некоторые нонкаузалисты отрицают, что наличия сопутствующего намерения того типа, который требует Жине (сопровождаемого осведомленностью о предшествующем желании), достаточно для действия на его основании. Макканн предполагает [McCann 1998, 163], что кто-то, у кого есть такое намерение, может не преуспеть в его осуществлении. Подход, требующий наличия сопутствующего намерения такого рода, следовательно, должен предусмотреть и его осуществление.

Другие проблемы касаются самого сопутствующего намерения. Во-первых, требуемое намерение представляет собой установку второго порядка, то есть установку, касающуюся (кроме всего прочего) какой-то другой собственной установки агента (какого-то его желания). Но, кажется, S может действовать на основании желания забрать очки, даже если ее единственным намерением, когда она входит в комнату, будет намерение забрать их. Во-вторых, приобретение намерений само может быть объяснено через указание на основания. Поскольку подход Жине к объяснению действия через основания апеллирует к намерениям, возникает вопрос: что можно сказать об объяснении через основания приобретения самих намерений? Повторение того же объяснения породит регресс.

Макканн [McCann 1998, ch. 8; 2012) выбирает другой путь. С его точки зрения, агент принимает решение на определенном основании и указание на это основание объясняет его решение только тогда, когда агент через осознание этого основания и внутренне интенциональное действие формирования намерения формирует намерение, содержание которого отражает цели, представленные в этом основании. Когда S решает войти в комнату R, она решает сделать это, например, на основании «чтобы забрать очки» только в том случае, если намерение, которое она сформировала, приняв это решение, — это намерение войти в комнату ради того, чтобы забрать очки (Жине [Ginet 2008] предлагает похожий способ объяснения решений через основания).

Здесь снова возникает конфликт интуиций каузалистов и нонкаузалистов: первые будут утверждать, что, если желание S забрать свои очки не играет никакой роли в осуществлении ее решения, тогда, даже если содержание ее решения нужно для того, чтобы забрать очки, она в действительности не принимает решение на этом основании и указание на него на самом деле не объясняет ее решения. Возражение продолжается указанием на то, что нельзя сделать что-то, имея одно только намерение, чтобы это нечто произошло, даже при помощи внутренне интенционального намерения.

Более того, требуемое соответствие между основаниями, на которых принимается решение, и содержанием решения не необходимо. Иногда, принимая решение, агент рассматривает множество разнообразных факторов. Решение в таком случае может быть принято на многих разных основаниях. Неправдоподобно, что каждое отдельное основание его решения должно включаться в содержание намерения, которое агент формирует, принимая решение (то же возражение против похожей теории объяснения через основания можно найти в [Mele 2003, 42–43]).

Мы рассмотрели проблемы некаузальной теории действия. Поскольку некаузальные подходы, разобранные здесь, не предлагают положительных критериев свободного действия, кроме тех, которые применяются к действиям вообще, то, если они окажутся неадекватными теориями действия, они тем более не смогут быть адекватными теориями свободного действия.

 

2. Событийно-каузальные теории

Компатибилистские теории свободного действия обычно являются событийно-каузальными или сопряженными с событийно-каузальными теориями действия. Простейшая событийно-каузальная инкомпатибилистская теория принимает требования, предъявляемые к хорошим компатибилистским теориям, и добавляет, что определенные события, включающие агента и причинно обусловливающие действие, должны обусловливать его индетерминистично. Считается, что, когда эти условия соблюдены, агент осуществляет в своих действиях активный контроль определенной степени (который, как считается, состоит в том, что действие подходящим образом причинно обусловлено этими включающими агента событиями), действие совершается на каком-то основании и до того, как агент совершил действие, остается возможность несовершения этого действия (также может выдвигаться требование наличия возможности того, чтобы, пока действие не совершено, агент мог тогда же совершить вместо него другое действие). Тем самым утверждается, что агенту доступно другое действие, хотя (как утверждается) его доступность несовместима с истинностью детерминизма.

Одно из распространенных возражений против этого взгляда состоит в том, что предполагаемый им индетерминизм разрушителен, поскольку он до такой степени ослабляет контроль агента над действием, что ответственность ставится под угрозу. Другое распространенное возражение гласит, что требуемый индетерминизм излишен и не добавляет ничего ценного, что не могло бы существовать и в детерминистичном мире. Далее мы исследуем эти возражения. Сначала мы рассмотрим тип событийно-каузальной инкомпатибилистской теории, который защищают авторы, принимающие уточненную версию первого из возражений.


2.1 Индетерминизм при обдумывании

Некоторые авторы согласны, что индетерминизм, локализованный в непосредственном каузальном произведении решения или другого действия, ослабляет контроль агента, но считают, что индетерминизм, ограниченно присутствующий на более ранних стадиях процесса, приводящего к решению, не обязательно ведет к ослаблению контроля. Лора Экстром (Ekstrom 2000, ch. 4; 2003) и Алфред Мили [Mele 1995, ch. 12; 1996, 1999b; 2006, 9–14] выдвинули наиболее развернутые теории такого рода. Подобные подходы также обрисованы Дэниелом Деннетом [Dennett 1978] и Джоном Мартином Фишером [Fischer 1995].

Наблюдаемому действию иногда предшествует решение, а решению иногда предшествует процесс обдумывания, в ходе которого агент рассматривает основания за и против различных альтернатив и выносит оценочное суждение о том, какая из альтернатив наилучшая (или лучше других, или достаточно хороша). Рассматривая решения, следующие за обдумыванием, Мили предлагает теорию, которая допускает (но не требует) детерминистическую причинную обусловленность решения и наблюдаемого действия по этому решению вынесением суждения. Индетерминизм оказывается нужен только на более раннем этапе процесса обдумывания. Например, этот подход работает, когда не определено, какая именно комбинация неналичествующих убеждений придет на ум агенту в процессе обдумывания; тогда как появление ее в уме агента в комбинации с другими событиями приводит к определенному оценочному суждению агента. (Обсуждаемая комбинация состоит из «убеждений, появление или непоявление которых в уме не может контролироваться агентом, даже если детерминизм верен» [Mele 1995, 216].)

Мили настаивает, что такой род индетерминизма не ослабляет (по крайней мере в значительной степени) то, что он называет «ближайшим контролем» — совместимой с детерминизмом разновидностью контроля, состоящего в относительно прямом причинении поведения. Тем не менее индетерминизма такого рода, как считает Мили, достаточно для наличия у агента «предельного контроля» над своими решениями, который есть у агента только в том случае, если никакое причинно достаточное условие принятия этого решения агентом, состоящее исключительно из внешних по отношению к агенту событий или состояний, не предшествовало решению во времени.

В теории Экстром подчеркивается роль предпочтений, а не оценочных суждений. Предпочтение в ее понимании — это желание, «сформированное в процессе критической оценки ввиду представления агента о благе» [Ekstrom 2000, 106]. Она подчеркивает, что формирование предпочтения — это действие, и индетерминизм ей требуется только в произведении предпочтений. Решение или другое действие свободно, с ее точки зрения, только в случае, если оно произведено подходящим образом, то есть активным формированием предпочтения (в пользу этого решения или действия), которое, в свою очередь, есть результат непринудительного применения агентом своей способности оценки к неким исходным данным, которые индетерминистически каузально обусловливают формирование предпочтений.

Экстром считает, что агент — это и есть его предпочтения и одобрения (убеждения, которых он обдуманно придерживается) вместе с его способностью их формирования при помощи обдуманного оценивания. Когда формирование предпочтения индетерминистически каузально обусловлено и является детерминистической причиной решения и последующего действия, тогда предпочтение, частично составляющее самого агента, произведенное оценочной способностью агента, также частично его составляющей, и такое, что его появление агент мог бы предотвратить (не формируя это предпочтение), причинно обусловливает решение и последующее действие. И тогда то, что делает агент, с точки зрения Экстром, зависит от него.

Теории обдумывания Мили и Экстром допускают, что решение или другое действие может быть свободным, даже если оно каузально детерминировано событиями, ни одно из которых само не является свободным действием и ни в одном из которых агент сам не принял участия, совершив до этого свободное действие. Действительно, ввиду особенностей обоих подходов каждый из них должен (под угрозой регресса) признать это. Обычно инкомпатибилисты этого не допускают.

Если событие само не является свободным действием и если никакое свободное действие агента не привело к этому событию, можно сказать, что не от агента зависит, случится ли это событие или нет. Инкомпатибилисты в основном придерживаются точки зрения, что если одно событие детерминирует другое, то ни от кого не зависит, случится ли второе событие, если случилось первое. И аргументы в пользу инкомпатибилизма часто используют подобный принцип: если от агента не зависит, случится ли определенное событие, и если от него не зависит также то, что он совершит какое-то действие, если это событие произойдет, тогда от агента не зависит и то, совершит ли он это действие. С учетом этого принципа придется признать, что некоторые решения, которые считаются сторонниками теорий индетерминизма при обдумывании свободными, не зависят от тех, кто принимает эти решения. Сторонники этих теорий, таким образом, неявно отрицают этот принцип; но это приводит к вопросу о том, насколько их инкомпатибилизм обоснован.

 

2.2 Центрированные теории

Более типичные событийно-каузальные теории предполагают, что хотя бы некоторые свободные действия должны быть индетерминистично причинно обусловлены непосредственно предшествующими им причинами. Поскольку эти теории предполагают, что индетерминизм проявляется в самом центре произведения свободного действия, мы можем назвать их «центрированными теориями». Наиболее обсуждаемый вариант такого подхода выдвинут Робертом Кейном [Kane 1985, 1989, 1994, 1996a, 1996b, 1999a, 1999b, 2000a, 2000b, 2000c, 2002, 2004; 2005, ch. 11–12; 2007a, 2007b, 2011]). Другие теории этого типа предложены Марком Балагером [Balaguer 1999, 2004], Кристофером Франклином [Franklin 2011a, 2011b], Дэвидом Ходжсоном [Hodgson 2012], Альфредом Мили [Mele 2006, гл. 5], Робертом Нозиком [Nozick 1981, 294–316], Ричардом Сорабджи [Sorabji 1980, chs. 2 & 14], Питером ван Инвагеном [van Inwagen 1983, 137–150] и Дэвидом Уиггинсом [Wiggins 1973]. Джон Серл [Searle 2001, ch. 9] одобряет подходы такого типа, полагая, что они лучше всего передают наш опыт действия.

Рассмотрим иллюстрацию простой центрированной инкомпатибилистской теории. Предположим, что Елена обдумывает, совершить ли ей действие А или В. Она признает то, что она принимает во внимание, достаточно веским основанием для совершения А и довольно слабым основанием для совершения В. В определенный момент времени t она решает сделать А. Теория требует только, чтобы предшествующие события размышления (такие как суждение Елены о том, что основание в пользу А более веское), являющиеся причинами решения в пользу А, были индетерминистическими причинами и чтобы у Елены оставалась возможность, пока она не приняла решение, в момент t решить сделать В (в этом случае предшествующие события обдумывания, такие как рассмотрение основания в пользу В, были бы индетерминистическими причинами альтернативного решения).

Подобного рода теории часто считаются уязвимыми для нижеследующего аргумента удачи. Если решение индетерминистически причинно обусловлено и если до того момента, как оно принято, остается возможность того, что агент вместо него (в этот момент) примет другое решение, тогда есть возможный мир, такой же как и актуальный мир до момента принятия решения, в котором агент принимает другое решение. Но в таком случае ничто в агенте до принятия решения — на деле, ничто в мире до этого момента — не объясняет различие между принятием одного решения или другого. И в таком случае это различие — лишь вопрос удачи. А если различие между принятием агентом одного решения или другого — это вопрос удачи, то он не может нести ответственность за принимаемые решения. (Подобные аргументы выдвигают Алмейда и Бернстейн [Almeida and Bernstein 2003], Экстром [Ekstrom 2000, 15], Хаджи [Haji 1999а, 1999b, 2000а, 2000b, 2000c, 2001], Леви [Levy 2011, ch. 3] и Стросон [Strawson 1994]. Мили [Mele 1998, 1999a, 1999b, 2005; 2006: chs. 1 & 5] обсуждает этот аргумент, но отрицает его вывод.)

Для преодоления этого аргумента некоторые сторонники центрированных инкомпатибилистских теорий что-то добавляют к требованиям, указанным в том достаточно простом изложении этой теории, которое мы сейчас рассмотрели. Далее мы исследуем подход, выдвинутый Робертом Кейном.

 

2.3 Усилия воли

Кейн считает, что свободное решение или другое свободное действие — это такое действие, за которое агент несет «предельную ответственность» [Kane 1996b, 35]. Предельная ответственность за действие предполагает, что либо действие не было каузально детерминировано, либо, если он каузально детерминировано, что всякая детерминирующая его причина является действием агента, которое не было каузально детерминировано (и за которое агент несет предельную ответственность), или результатом такого действия (по крайней мере частично). Таким образом, по Кейну, агент может быть предельно ответственен за решение, которое каузально обусловлено им сами и его чертами характера. Но где среди событий, приведших (даже не напрямую) к появлению этих черт характера и, таким образом, к решению агента, должны быть его свободные действия, которые не были каузально детерминированы? Кейн называет эти останавливающие регресс действия «формирующими самость действиями» [Ibid., 74]. Все формирующие самость действия, настаивает он, являются действиями воли; это ментальные действия. Поэтому он называет их «формирующими самость волениями» [Ibid., 125], или ФСВ.

Кейн выделяет шесть типов ФСВ, подробнее всего рассматривая так называемые моральные выборы или решения и благоразумные выборы или решения. Мы сосредоточимся на первых; два этих типа волений достаточно близки друг к другу, чтобы свойства первых можно было перенести и на вторые.

В случае морального выбора имеет место конфликт мотиваций в агенте. Он убежден, что нечто должно быть сделано с моральной точки зрения (и у него есть мотив сделать это), но у него также есть эгоистичное желание совершить действие такого рода, которое в данных обстоятельствах несовместимо с совершением того, что он, по собственному убеждению, должен совершить. Ввиду своей приверженности моральным убеждениям, он предпринимает усилие воли, чтобы сопротивляться соблазну — усилие «по выявлению своих целей и задач» [Kane 1996b, 126]. Если выбор — это ФСВ, то необходимо, чтобы степень этого усилия была неопределенна; Кейн сравнивает ее неопределенность с неопределенностью положения или импульса микрочастицы. Неопределенность усилия считается источником необходимого индетерминизма в каузальном произведении выбора. И снова проводится аналогия с индетерминистической трактовкой микрофизики. Как не определено, преодолеет ли частица барьер, потому что у нее нет одновременно определенного положения и импульса, так и «выбор того или другого не определен, потому что предшествующий ему и потенциально определяющий его процесс (т.е. усилие воли по преодолению соблазна) сам индетерминистичен» [Ibid., 128].

Далее Кейн выдвигает три плюралистических условия, которым должен соответствовать каждый выбор, являющийся ФСВ. Согласно этим условиям, выбор должен быть сделан на основании (которое, по Кейну, частично состоит в том, что причиной выбора является признание агентом этого основания) и не должен быть результатом принуждения или навязывания. Каждое плюралистическое условие также требует, чтобы агент, делая выбор, хотел действовать больше на том основании, на котором он делает выбор, чем на каком-то альтернативном основании. Агент хочет действовать на определенном основании, считает Кейн, когда его желание действовать на этом основании обладает большей мотивирующей силой, чем его желания действовать на альтернативных основаниях, и когда в уме агента определяется, что скорее на этом основании, а не на основаниях для других действий, он хотел бы действовать как сейчас, так и в будущем. Это желание и далее действовать на определенном основании, согласно Кейну, определяется обсуждаемым выбором. Наконец, плюралистические условия требуют, чтобы при совершении выбора всегда был хотя бы один альтернативный вариант, который агент мог бы выбрать, и если бы он его выбрал, этот вариант также удовлетворял бы приведенным выше условиям.

В ситуации морального конфликта, подчеркивает Кейн, требования к ФСВ могут быть удовлетворены любым выбором — как выбором того, что, как считает агент, он должен делать, так и выбором того, чем агент соблазнился. А раз это так, какой бы выбор ни сделал агент, он делает его на том основании, на котором больше хочет действовать, свободно от принуждения или навязывания. Если он выбирает то, что, как он убежден, он должен сделать, то его выбор является результатом усилия. Если он выбирает то, чем он соблазняется, то он не преуспел в своем усилии. Какой бы выбор он ни совершил, он мог бы поступить по-другому. Таким образом, он предельно ответственен за сделанный выбор.

Как тогда быть с аргументом удачи? Кейн дает сложный ответ на эту проблему. Во-первых [Kane 1996b, 171­–172], он возражает, что в случае с индетерминистическими событиями точное сходство не определено. Если усилие воли агента индетерминистично, то не может быть так, чтобы в актуальном мире и в некотором другом возможном мире он сделал бы точно такое же усилие. Возражение, предполагающее точное сходство, отвечает он, в данном случае неприменимо к его взгляду. Отсюда Кейн выводит, что для свободы воли требуется такой вид индетерминизма, который допускает и случайность, и неопределенность, причем первая проистекает из второй (миры с таким индетерминизмом он называет «неэпикурейскими»). Случайность в эпикурейских мирах (индетерминистичных мирах без неопределенности), настаивает Кейн, приводит к ослабляющей контроль удаче.

Утверждение Кейна, что неопределенность исключает точное сходство, встретило ряд возражений (см. [Clarke 1999, 2002, 2003а; 2003b, 86–87; O’Connor 1996]. Более того, Иштияк Хаджи [Haji 1999а] и Альфред Мили [Mele 1999а, 1999b] возражают, что аргумент удачи столь же эффективен и в случае, когда мы рассматриваем агента в разных мирах, которые схожи до момента выбора настолько, насколько это возможно, даже при условии неопределенности его усилий. Аргумент вообще может обойтись без какого бы то ни было обращения к другим мирам: если ничто из предшествующего выбору не объясняет различие между выбором агентом одной или другой альтернативы, то можно заключить, что это различие есть лишь вопрос удачи.

Далее, отвечая на аргумент удачи, Кейн апеллирует к активной природе усилий воли. Когда агент в ситуации морального конфликта предпринимает усилие для сопротивления соблазну, по Кейну, он пытается сделать выбор в пользу того, что, по убеждению агента, он должен сделать. Если агент делает этот выбор, ему удается, несмотря на индетерминизм, сделать то, что он активно пытался сделать. И Кейн указывает, что обычно, когда кому-то удается сделать такой выбор, индетерминизм этого рода не подрывает ответственности (и, следовательно, не ослабляет контроль агента настолько, что его становится недостаточно для ответственности). Кейн описывает случай [Kane 1999b, 227], в котором человек бьет по стеклянной столешнице, пытаясь ее разбить. Даже если не определено, приведет ли его усилие к этому результату, если оно все-таки к нему приведет, как отмечает Кейн, человек вполне может нести ответственность за разбитую столешницу.

Если остановиться на этом этапе, то без ответа окажется проблема удачи в случае, когда выбор агента склоняется в сторону соблазна, а не того, что, по его убеждению, он должен сделать. В ответ на это Кейн [Kane 1999a, 1999b, 2000b, 2000c, 2002; 2005, ch. 12; 2007, 2011] предложил «удвоить» усилие в случае морального конфликта. В таком случае, считает Кейн, агент делает два одновременных усилия воли, неопределенных по силе. Агент одновременно пытается сделать и моральный, и эгоистический выбор. Какой бы выбор он ни сделал, ему удается, несмотря на индетерминизм, сделать что-то, что он активно пытался сделать.

Хотя пытаться сделать выбор между осуществлением и неосуществлением некоторого действия (например, пытаться решить, совершать ли действие А) — это нечто привычное, неясно, что подразумевается под попыткой сделать какой-то определенный выбор — например, попыткой решить сделать действие А. Более того, даже если это можно разъяснить, кажется нерациональным пытаться в одно и то же время осуществить выбор в пользу каждого из двух заведомо несовместимых вариантов.

Более глубокая проблема касается действенности обращения к активной природе обсуждаемых усилий. В случае с человеком, разбившим столешницу, разбивание им столешницы (если оно имеет место) свободно не только потому, что оно является результатом активного усилия разбить столешницу, но и потому, что оно есть результат (как мы предполагаем) свободного усилия разбить столешницу. Увенчавшееся успехом усилие сделать определенный выбор может, таким образом, привнести свободу в этот выбор, только если само усилие свободно. Чтобы обращение к этим условиям привело к какому-то результату, требуется описание той свободы, которой обладает агент, предпринимая эти усилия воли [Clarke 2002, 2003a; 2003b, 89–92; Mele 2006, 51–52].

В своих недавних работах Кейн (например, [Kane 2007b, 174–175]) признает, что ответственность за выбор, который является ФСВ, предполагает, что мы должны быть ответственны за усилия воли, производящие этот выбор. В целом мы ответственны за эти усилия, подчеркивает Кейн, потому что на нас влияет характер и мотивы, которые проистекают из случаев нашего предшествующего свободного выбора, и еще потому, что мы в целом одобряем результат такого усилия, когда оно увенчивается успехом, т.е. сделанный в итоге выбор. Второе из этих наблюдений, похоже, не имеет отношения к делу, так как ответственность за действие не может зависеть от того, одобряем ли мы результат действия после его совершения. Первое наблюдение приводит к проблеме регресса: как быть с наиболее ранними ФСВ агента? В этом случае никакой предшествующий свободный выбор не влияет на усилие воли, предшествующее ФСВ. Кейн утверждает, что мы несем ответственность за усилия и в этом случае. Но другого объяснения этого, кроме указания на одобрение итогового выбора, он не дает.

Обращение Кейна к неопределенным усилиям и, таким образом, к неэпикурейскому индетерминизму, по-видимому, не помогает ему ответить на возражение от удачи. (Также не помогает и требование того, чтобы агент, совершающий выбор-ФСВ, приходил к тому, что больше хочет действовать на том основании, в соответствии с которым он делает этот выбор. И если событийно-каузальный подход находится на верном пути, то контроль агента над выбором — это вопрос произведения выбора, а не того, что этот выбор производит.) Более простая центрированная индетерминистическая теория, таким образом, будет противостоять аргументу удачи с тем же успехом.


2.4 Выстраивание ответственности

Как от этого аргумента можно защитить более простую теорию? Мили [Mele 2006, 117–133] отвечает на этот вопрос, указывая на влияние агента (через его предшествующие действия) на то, какие опции ему доступны и каковы вероятности их выбора. Если агент ответственен за предшествующие действия, то он может быть ответственен и за имеющиеся вероятности своего стремления к определенным альтернативам. Например, Елена может быть ответственна за имеющуюся вероятность того, что она примет решение, не соответствующее ее иерархии оснований, потому что она ответственна за предшествующие действия, которые привели к тому, что сейчас она обладает такими особенностями (чертами характера, желаниями и тому подобным), которые обосновывают эту вероятность. Агент мог бы, таким образом, накапливать все больше ответственности за свои действия в течение жизни, все больше определяя вероятности различных своих действий.

Такой маневр, разумеется, поднимает вопрос о том, как агент мог быть ответственен за свои более ранние действия, при том что обсуждаемая теория требует, чтобы некоторые из них тоже имели индетерминистические причины. В конечном счете, мы должны выяснить, как, согласно таким взглядам, агент может быть ответственным за самые ранние из своих решений.

Эти самые ранние решения, отмечает Мили, являются решениями достаточно маленького ребенка. Ответственность увеличивается постепенно, и та ответственность, которую несет такой ребенок за свои действия, будет мала. Аргумент удачи может казаться угрожающим, если имеется в виду полная ответственность, но он теряет свою силу, если рассматривается случай, где имеет место лишь малая степень ответственности. Нельзя, например, сказать, что мальчик, который решил не выхватывать игрушку из рук сестры, совсем не заслуживает одобрения за то, что он принял правильное решение, только потому, что до того, как он принял решение, оставалась вероятность, что он все-таки решит взять игрушку. Кейн (например, [Kane 2007b, 174–175]) похожим образом рассматривает выстраивание ответственности, проистекающей из малой ответственности за самые ранние решения агента.


2.5 Достигнуто ли что-нибудь?

Хотя подобная стратегия успешно показывает, что обсуждаемый вид индетерминизма не подрывает ответственность, она оставляет без рассмотрения обвинение в том, что ее требования излишни, что она не предоставляет ничего такого ценного, что не могло бы существовать и в детерминистичном мире. Трудно представить, как можно ответить на это возражение.

Вспомним решение Елены. Она решает, сделать ли ей действие А или В. Она признает основания в пользу каждой из альтернатив и выносит суждение, что основания в пользу А сильнее. Она решает сделать действие А, и предшествующие события обдумывания, включающие и вынесение суждения, что основания для А сильнее, недетерминистично причинно обусловливают ее решение. До тех пор, пока она не решила сделать А, оставалась возможность того, что она вместо этого сделает В (в этом случае предшествующие события обдумывания, включающие и ее признание основания в пользу этой альтернативы, недетерминистично причинно обусловили бы это решение).

Предположим, с чем могут согласиться и инкомпатибилисты, что, если бы причины решения Елены детерминировали результат, не от Елены зависело бы, совершить А или нет. Неясно, что такого может привнести обсуждаемый индетерминизм, чтобы в его присутствии принятие решения стало бы зависеть от Елены.

С точки зрения действия, решение Елены является осуществлением активного контроля благодаря тому, что оно было причинно обусловлено предшествующими ментальным событиями, такими как признание определенных оснований. Оно является осуществлением такого контроля независимо от того, являются ли предшествующие события индетерминистичной или детерминистичной его причиной. Если, как мы сейчас предполагаем, причины решения индетерминистичны, тогда (до того как решение принято) остается возможность того, что другие предшествующие ментальные события приведут к другому решению. Но такая индетерминистическая картина дает нам актуальное осуществление такого же активного контроля, который мог бы быть у нас и при детерминизме, плюс возможность того, что контроль того же рода мог бы быть осуществлен по-другому при принятии альтернативного решения. Если при детерминизме от Елены не зависит, решит ли она сделать действие А, то добавление вышеописанной возможности не делает что-либо более зависимым от нее.

Сторонник событийно-каузального инкомпатибилизма может возразить, что, с точки зрения индетерминизма, Елена осуществляет контроль другого рода: она осуществляет множественный — в данном случае двойственный — контроль, то есть такой контроль, который может быть осуществлен двумя разными способами; тогда как в случае детерминизма контроль агента может быть осуществлен только одним способом [Kane 1996, 109–111]. Но обсуждаемое здесь «может», похоже, является лишь вопросом случая. Актуально Елена осуществляет контроль лишь одним способом, и до того, как она это сделает, остается возможность того, что она осуществит контроль другим способом. Но такой индетерминизм, по-видимому, не дает дополнительно ничего такого, что поставило бы в зависимость от нее, осуществит ли она контроль тем или иным способом.

Похожее сомнение возникает и относительно моральной ответственности. То, что выступает причинами решений в рамках индетерминистической картины, — это то же самое, что может считаться их причинами в рамках детерминистической картины. Разница лишь в том, что если в рамках детерминистической картины эти предшествующие ментальные события детерминистично причинно обусловливают решение, то теперь мы должны предположить, что они являются его причинами, хотя была возможность того, что другие предшествующие ментальные события причинили бы другое решение. Но в чем состоит то предполагаемое различие между этими случаями, которое делает агента морально ответственным за принятие решения?

Если этот вид индетерминизма не опасен, то непонятно и в чем его польза.

 

3. Агент-каузальные теории

Некоторые инкомпатибилисты подчеркивают, что причиной свободного решения (или какого-то события, внутренне присущего этому решению) должен быть агент, и не должно быть так, чтобы причиняющий это событие агент или причинение агентом этого события было каузально детерминировано предшествующими событиями. Согласно этому подходу, называемому агент-каузальным, каузальность агента состоит не в каузальности событий (таких как признание агентом определенных оснований). Агент считается персистирующей субстанцией; каузальность агента — это каузальность такой субстанции. Поскольку субстанция относится к тому роду вещей, которые сами не могут быть результатами действия (хотя различные связанные с ней события — могут), согласно этому подходу, агент в прямом и буквальном смысле является начинателем своих свободных решений, их беспричинной причиной. Считается, что эта комбинация индетерминизма и порождения лучше всего соответствует идее, что, когда мы действуем свободно, нам доступно множество альтернатив и мы сами определяем, какую из них преследовать, и лучше всего обеспечивает свободу того типа, который требуется для моральной ответственности.

Джордж Беркли [Berkeley 1710] и Томас Рид [Reid 1788] придерживались подобных взглядов в Новое время. В наше время агент-каузальные теории были предложены Родериком Чизомом [Chisholm 1966, 1971, 1976a, 1976b, 1978], Рэндольфом Кларком [Clarke 1993, 1996], Аланом Донаганом [Donagan 1987], Меган Гриффит [Griffith 2005, 2007], Ти Джей Моусоном [Mawson 2011], Тимоти О’Коннором [O’Connor 1995, 1996, 2000a, 2000b, 2002, 2005], Уильямом Роу [Rowe 1991, 2000, 2003, 2006], Хелен Стюард [Steward 2012], Ричардом Тейлором [Taylor 1966, 1992], Джоном Торпом [Thorp 1980] и Майклом Циммерманом [Zimmerman 1984]. Дерк Перебум [Pereboom 2001, 2004, 2007] утверждает, что мы обладаем свободой воли, только если мы являемся агентами-причинами, но фактические данные свидетельствуют против существования агентной причинности.

Если на время отставить в сторону вопрос о фактическом подтверждении агент-каузальных теорий, то они сталкиваются с тремя основными проблемами. Одна касается действования свободно на основании и объяснения свободных действий через основания; вторая — это проблема удачи; последняя касается осмысленности понятия агентной причинности и того, может ли агент быть причиной (где под этим имеется в виду причинность субстанции).


3.1 Агентная причинность и объяснение через основания

В параграфе 1.2 мы видели, что теории действия на основании и объяснения действий через основания сталкиваются с серьезными затруднениями, не опасными для теорий причинения действий агентом через признание определенных оснований. Стандартные агент-каузальные теории отрицают, что такие события, как признание агентом определенных оснований, являются причинами каких бы то ни было свободных действий (или любых действий, которые агент совершает, действуя свободно). Следовательно, эти теории должны предложить альтернативное объяснение обсуждаемого феномена.

Наиболее утонченный вариант был предложен Тимоти О’Коннором [O’Connor 2000b, ch. 5]. Сердцевина предложенного им варианта — это теория объяснения свободных действий через основания. С точки зрения О’Коннора, агенты не являются причинами свободных решений; скорее свободное решение — это каузально сложное событие, состоящее в том, что агент становится причиной появления у него определенного намерения. (Такие каузально сложные события в итоге оказываются компонентами всех свободных наблюдаемых действий, таких как поднятие руки.)

Предположим, что кто-то прямо сейчас решает совершить действие А. О’Коннор подчеркивает, что это решение может быть объяснено указанием на предшествующее желание, только если:

(a) до совершения этого действия у агента было такое желание, и он был убежден, что совершение действия А удовлетворит это желание; и

(b) причиной намерения совершить А, к которому приходит агент, принимая решение, является сам агент, и это намерение есть намерение совершить А здесь и сейчас для того, чтобы удовлетворить указанное желание. (по [O'Connor 2000b, 86])

Одно из возражений против такого подхода (выдвинутое Фелдманом и Бухаревым [Feldman and Buckareff 2003]) состоит в том, что он обращается к чему-то не необходимому для истинного объяснения того рода, который нас интересует. Агент может принять решение на основании определенного желания, а указание на это желание может дать истинное объяснение через причины его решения, даже если намерение, которое агент формирует, принимая решение, не является установкой второго порядка, то есть установкой, касающейся (отчасти) других установок (конкретного желания) агента. О’Коннор может согласиться с этим и выдвинуть предположение, что истинное объяснение через основания будет иметь место и в том случае, если полученное намерение репрезентирует не обсуждаемое желание, а скорее объект этого желания. Это предложение похоже на теорию объяснения через основания Макканна. Однако на основании желания можно принять решение, даже если намерение, сформированное при принятии этого решения, не репрезентирует содержательно объект этого желания. Как было указано при освещении подхода Макканна, иногда агент принимает решение на многих основаниях, и неправдоподобно, что каждое отдельное основание, на котором принимается решение, должно составлять часть содержания этого решения.

Другое возражение касается того, что подход О’Коннора к объяснению через основания приводит его к неправдоподобному взгляду на объяснение каузально сложных событий. С его точки зрения, то, является ли объяснение, указывающее на состояние агента, истинным агент-каузальным объяснением приобретения агентом определенного намерения, зависит исключительно от того, обладает ли результативный компонент этого каузально сложного события определенным свойством, и при этом, чтобы объяснение было истинным, не требуется, чтобы нахождение агента в указанном состоянии было причиной каузально комплексного события, каузальным компонентом этого события или результативным компонентом этого события. Но мы не обнаруживаем ничего такого в случаях других каузально сложных событий.

Рассмотрим случай, который в некоторых важных аспектах аналогичен тому, что мы исследуем здесь. Представим, что удар молнии вызвал полевой пожар. Предположим, что трава из-за засухи была очень сухой и, если бы не это, удар молнии не привел бы к пожару или, по крайней мере, это было бы маловероятно. Теперь представим, что сухость травы указывается как объяснение того, что удар молнии вызвал пожар. Зависит ли истинность приведенного объяснения от того, обладает ли пожар определенным свойством или нет, и может ли это объяснение быть истинным, если сухость травы не была причиной удара молнии, пожара или причинения пожара ударом молнии? Разумеется, нет.

Источником затруднений в данном случае является требование О’Коннора, выдвигаемое большинством защитников агент-каузальных взглядов, согласно которому только агент является причиной того, что в свободном действии прямо причиняется агентом. Альтернативная точка зрения предполагает, что свободное действие может быть причинно обусловлено агентом и индетерминистично причинно обусловлено определенными включающими агента событиями, такими как признание агентом некоторых оснований и обладание определенным намерением. По-видимому, такой подход может предложить такие же описания действия на основании и объяснения через причины, что и агент-каузальные теории свободы воли. И поскольку полагаемая событийная причинность должна быть недетерминистичной, такой подход обеспечивает открытость альтернатив, даже если предположить, что такая открытость несовместима с детерминизмом. Наконец, требуемая агентная причинность сама по себе все еще отличается от причинности событий, и поэтому данный подход обеспечивает такое происхождение свободных действий, которое является притягательной чертой стандартных агент-каузальных теорий (Кларк [Clarke 1993, 1996; 2003b, ch. 6; 2011], Моусон [Mawson 2011, ch. 5] и Стюард [Steward 2012, 217–219] также допускают, что события могут играть (индетерминистически) каузальную роль в произведении свободных действий вдобавок к каузальной роли, исполняемой агентом).

Вот краткая иллюстрация свободно принятого решения с точки зрения этого подхода. Предположим, что некий индивид, Лео, в определенной ситуации обдумывает, сказать правду или солгать. Он признает основания в пользу каждой из этих альтернатив и намеревается определиться немедленно. Предположим, что имеется ненулевая вероятность того, что признание Лео оснований в пользу правды (вместе с наличием вышеуказанного намерения) индетерминистически причинно обусловит его решение сказать правду; предположим также, что есть ненулевая вероятность того, что признание им оснований в пользу лжи (вместе с наличием вышеуказанного намерения) вместо это индетерминистически причинно обусловит его решение солгать. Тогда с учетом всех имеющихся условий для Лео открыта возможность принять как одно, так и другое решение. Предположим теперь как номологически необходимый факт, что в данных обстоятельствах, какое бы из доступных ему решений Лео ни принял, это решение будет принято и будет причинно обусловлено признанием Лео оснований в его пользу, только если Лео — агент — причинит это решение. Наконец, предположим, что в действительности Лео решает сказать правду. Причиной его решения является он сам, и оно индетерминистически причинно обусловлено его признанием основания в пользу действия в соответствии с этим решением (и его намерением определиться). Он принял это решение только потому, что он причинил его. С точки зрения данного подхода, осуществление Лео контроля над тем, какое решение принять, — определение им, какое из доступных ему решений принять, — состоит в том, что его решение (подходящим образом) причиняется им самим и ментальными событиями, включающими его.

Вопрос о том, можно ли скомбинировать событийную и агентную причинность таким образом, и если можно, то предоставит ли эта комбинация то, что инкомпатибилисты считают необходимым для свободы воли, является дискуссионным (его обсуждение можно найти в [Clarke 2003b, 144–148; Clarke 2011; Ginet 2002; O'Connor 2000b, 76–70; O'Connor and Churchill 2004]).


3.2 И снова удача

Хотя и предполагалось, что обращение к агентной причинности может решить проблему удачи, были выдвинуты возражения, что на деле это не так [Haji 2004; Mele 2005; 2006, ch. 3; van Inwagen 1983, 145; 2000]. Давайте рассмотрим Лео: в определенный момент он агентно причиняет решение сказать правду, и, пока он этого не сделал, остается возможность того, что он вместо этого в этот момент агентно причинит решение солгать. Таким образом, есть возможный мир, точно такой же, как актуальный, до того момента времени, когда Лео агентно причиняет свое решение, но в котором в этот момент Лео агентно причиняет решение солгать. Ничто в мире до момента осуществления агентной причинности не объясняет различия между причинением Лео одного решения и причинением другого. Это различие, таким образом, есть вопрос удачи, и Лео не может быть ответственным за свое решение.

Если использование Лео свободы воли на деле состоит в причинении им своего решения, то разница между причинением им решения сказать правду и причинением решения солгать не является лишь вопросом удачи; это вопрос того, как Лео использует свободу воли. Но что можно сказать в поддержку того, что причинение агентом решения — это использование им свободы воли? Вспомните привычное представление о свободе воли, с которого мы начали. Когда кто-то использует свободу воли, то от него зависит, сделать одно или другое. Перед агентом открыто множество альтернатив, и он сам определяет, к какой альтернативе стремиться. Когда он это делает, он является предельным источником или началом своего действия. Можно сказать, что агент-каузальный подход отлично воплощает это привычное представление о свободе воли. При предположении, что инкомпатибилизм верен, требование обсуждаемой теории, чтобы индетерминизм был истинен, нужно для того, чтобы обеспечить открытость альтернатив. А требование агентной причинности может обеспечить то, что сам агент определяет, к каким альтернативам стремиться, также как и то, что он сам начинает свои действия (в отличие от того, что предлагают событийно-каузальные теории, в случае с агент-каузальным подходом агент является в буквальном смысле предельным источником или началом своих действий). Если этот подход удовлетворительно воплощает привычное представление о свободе воли, тогда можно небезосновательно заявить, что обсуждаемое различие между возможными мирами — это вопрос использования Лео своей свободы воли.


3.3 Причинность субстанций

Все философы, признающие каузальное толкование контроля агентами того, что они делают, — а сюда входят большинство компатибилистов и множество инкомпатибилистов — считают, что в определенном смысле агенты являются причинами своих действий (или событий, присущих этим действиям). Однако большинство считает, что причинение агентом — это лишь причинение определенными событиями, включающими агента, такими как признание агентом определенных оснований и обладание определенными намерениями. Но, как мы видели, агентная причинность, устанавливаемая сторонниками агент-каузальных теорий, представляется чем-то совсем другим. Некоторые теоретики агент-каузального подхода считают ее отличной от событийной причинности на фундаментальном уровне. Отсюда возникает вопрос: можно ли дать ей какое-то правдоподобное объяснение? Даже некоторые сторонники агент-каузального подхода, похоже, сомневаются в этом (например, Тейлор [Taylor 1992, 53]), провозглашая агентную причинность необычной и даже таинственной.

О’Коннор [O’Connor 1995, 1996, 2000a, 2000b, 2002] и Кларк [Clarke 1993, 1996, 2003b], наоборот, полагают, хотя и расходятся в деталях, что агентная причинность может быть описана теми же приемами, что и событийная, если последняя объясняется нередуктивно. Распространенные редуктивные объяснения описывают событийную причинность в терминах устойчивой связи, контрфактической зависимости или увеличения вероятности; и если событийная причинность описывается таким образом, то агентная будет коренным образом от нее отличаться. Но если причинность — это базовое нередуцируемое отношение, то мы можем с одинаковым основанием считать субстанции причинами наравне с событиями.

О’Коннор считает каузальные силы фундаментальными онтологическими характеристиками мира, составляющими свойства вещей. Причинность — события или агента — считается проявлением этой силы. В случае событийной причинности, подчеркивает О’Коннор, каузальная сила объекта применяется природой; принимая, что у объекта есть определенные свойства и что он находится в определенных обстоятельствах, необходимо, что его обладание этими свойствами — событие — окажется причиной определенного действия или что будет иметься некоторая определенная вероятность, что случится переход от события-причины к действию. В случае агентной причинности и каузальная сила произвести какое-то действие, и сила не причинять его принадлежат, наоборот, агенту. Если он причиняет действие, то его каузальная сила используется свободно или по воле агента. Более того, утверждается, что агентная причинность целенаправленна по своей сущности; ее использование состоит в том, что агент причинно обусловливает приобретение определенного намерения на определенном основании (похожие суждения есть в [O'Connor 2000b, 68–74; Donagan 1987, 168]).

Кларк предлагает рассматривать агентную причинность как подвид более обширного рода субстанциальной причинности, выделяющийся своей ролью в целенаправленных действиях. Говоря о субстанциальной причинности в целом, выдвигаемая теория подчеркивает ее сходство с событийной причинностью, считая отношения между причиной и действием одними и теми же в обоих случаях и находя различие только в онтологическом статусе причины. Для объяснения причинности, полагает Кларк, можно принять каузальные силы в качестве онтологически базовых, как это делает О’Коннор. Или можно считать каузальное отношение нередуцируемой теоретической сущностью, которая может быть определена набором постулатов, конкретизирующих роль, выполняемую этим отношением (если оно существует) в области свойств и событий. Если эта стратегия приведет к успешному определению реального нередуцируемого отношения, то утверждение, что агент является причиной какого-то события, может быть истолковано как утверждение о том, что агент находится к этому явлению в отношении, определенном указанными постулатами [Clarke 2003b, 186–191].

Хотя тот или иной подход и может дать нам правдоподобное представление об агентной причинности, все равно остается возражение, что невозможно, чтобы субстанция была причиной чего бы то ни было. Наиболее известный аргумент в пользу такой невозможности касается временного аспекта каузальных отношений. Если что-то причинно обусловлено, то причинно обусловлено и то, что это должно случиться в определенное время. Тогда причина должна обладать чем-то, что «проявляется в нужный момент», в который происходит действие. Причина, следовательно, должна быть чем-то, к чему применимы понятия продолжительности или времени, а эти понятия применимы только к событиям [Broad 1952, 215].

Сторонники агентной причинности обычно считают, что, когда субстанция причиняет что-то, она это делает — по крайней мере частично — благодаря обладанию в этот момент определенными свойствами, которые фундируют ее каузальную силу произвести это действие. Тогда можно сказать, что причина «появляется в нужный момент» благодаря обладанию этими свойствами в данный момент. Но признание этого, похоже, равносильно признанию того, что причина является событием — событием наличия у вещи определенных свойств в определенное время (см., например, [Clarke 2003, 202]).

Схожее возражение касается и каузальных склонностей и их влияния на вероятности наступления будущих событий. Вещь, способная произвести действие определенного типа, обладает определенной силы склонностью произвести такое действие. Если до этого подобное действие было маловероятным, то появление причины может изменить вероятность наступления этого последующего события. Например, прием антибиотика увеличивает вероятность того, что пациент скоро вылечится от бактериальной инфекции.

Предположим, что свойства — это то, что фундирует каузальные силы. Предположим, что некоторое свойство P фундирует силу производить действия определенного рода. Представим, что некоторая субстанция s приобретает свойство P, и пока у s не было P, вероятность наступления обсуждаемого действия была крайне мала. Наступление события «s приобрела P» или положения дел «s обладает P» обычно повышает вероятность наступления последующего действия. Но субстанции ничего не остается: событие или положение дел берет все на себя! Если у вещей, которые могут быть причинами, есть каузальные склонности и если эти вещи таковы, что их появление может изменить вероятность наступления последующих событий, тогда причины должны быть событиями или положениями дел, а не субстанциями.

Наконец, еще одно соображение касается единообразия. В последние годы исследователи свободы воли, опирающиеся на понятие агентной причинности, склоняются к признанию того, что причинность чаще всего представлена событиями или положениями дел. Субстанциальная причинность считается чем-то особенным. Такой взгляд на проблему приводит к тому, что причинность оказывается разобщенным в своей основе феноменом. Обычно утверждается, что приобретение объектом или обладание им данным свойством — это именно то, что является причиной действия, хотя в особых случаях причиной оказывается сам объект. Но если первое из этих утверждений верно, то все же кажется неправдоподобным, что какие бы то ни было отношения между субстанцией и действием во втором случае могут претендовать на звание причинности. Более того, в этом особенном случае оказывается, что объекту, обладающему определенным свойством в определенное время, присуще бессилие, не свойственное событиям.

Некоторые сторонники агентной причинности настаивают, что субстанциальная причинность вообще-то довольно широко распространена и что у нас имеются хорошие основания для объединенной разносторонней онтологии причинности, которая допускала бы, что представители различных онтологических родов могут быть причинами (недавний пример: [Steward 2012, ch. 8]). Не так давно Лоу [Lowe 2008] предложил обоснование того, что только субстанции могут быть причинами, поскольку только у них есть каузальные силы. Онтология причинности остается предметом дискуссий.

 

4. Фактическое подтверждение

Наше рассмотрение инкомпатибилистских теорий до сих пор касалось того, могут ли они дать удовлетворительное описание свободы воли, если она есть. Однако даже если тот или другой из этих подходов дает хорошую трактовку интересующей нас свободы и даже если такой предмет в этой трактовке возможен, остается вопрос, имеется ли хорошее фактическое подтверждение того, что предмет, постулируемый теорией, действительно существует?

Инкомпатибилистские теории требуют, во-первых, чтобы детерминизм был ложен. Но более того, они требуют, чтобы имелся индетерминизм определенного рода (например, допускающий совершенно причинно не обусловленные события, или недетерминистично причинно обусловленные, или такие события, недетерминистично причинно обусловленные другими событиями, причинами которых являются агенты) и чтобы этот индетерминизм был локализован в определенных местах (в основном — в возникновении решений и других действий). Каково фактическое подтверждение того, что эти требования могут быть удовлетворены?

Иногда утверждают (например, [Campbell 1957, 168–170; O'Connor 1995, 196–197]), что наш опыт, который мы переживаем, когда принимаем решения и действуем, является подтверждением того, что в нужном месте имеется нужный вид индетерминизма. В этом утверждении мы можем выделить две части: во-первых, что при принятии решения и осуществлении действия вещи предстают перед нами так, как их описывает та или иная инкомпатибилистская теория, и, во-вторых, что это является подтверждением того, что так и обстоят дела. Некоторые авторы (например, [Mele 1995, 135–137]) отрицают первую часть. Но даже если первая часть верна, вторая кажется сомнительной. Если дела обстоят так, как утверждается в некоторых инкомпатибилистских теориях, тогда законы природы — законы физики, химии и биологии — должны иметь определенный вид (это касается наблюдаемых телесных действий, независимо от статуса отношения ума и тела, это также касается решений и других ментальных действий, если только ментальные события не являются совершенно независимыми от физических, химических и биологических событий). А многие считают неправдоподобным, что то, какими вещи кажутся нам, открывает доступ к законам природы.

Иногда утверждается, что научное подтверждение квантовой механики показывает, что детерминизм ложен. Квантовая теория действительно хорошо подтверждена. Однако пока нет ничего похожего на консенсус относительно ее интерпретации, относительно того, что она говорит нам о положении дел в мире. Развиваются как детерминистические, так и индетерминистические интерпретации, но далеко не ясно, какая из них верна. Возможно, лучше всего сейчас будет сказать, что на сегодняшний день нет хорошего подтверждения того, что детерминизм верен.

Еще менее убедительными являются свидетельства о том, имеется ли индетерминизм, локализованный точно там, где нужно той или иной инкомпатибилистской теории. Если ментальные события не независимы всецело от физических, то тогда даже для свободных решений нужен индетерминизм определенного рода в определенных поворотных моментах конкретных процессов в мозге. В работах инкомпатибилистов есть интересные спекуляции на тему того, как это могло бы быть (см., например, [Kane 1996b, 128–130, 137–142] и цитируемые там источники); но наши сегодняшние представления о мозге так или иначе дают нам мало свидетельств о том, действительно ли дела обстоят ли именно так. В лучшем случае на данный момент мы должны, по-видимому, оставаться агностиками по этому вопросу.

Если свобода воли предполагает агентную причинность и если таковая возможна, тогда мы получаем еще одно требование, лишенное фактического подтверждения. Действительно, вовсе не ясно, может ли вообще быть эмпирическое подтверждение этой стороны агент-каузального подхода (в то же время в [Pereboom 2001, ch. 3] приводится аргумент в пользу того, что подтверждение агентной причинности возможно, но фактически оно не обнаруживается).

В итоге у нас нет хорошего фактического подтверждения истинности инкомпатибилистского подхода. Некоторые инкомпатибилисты (например, [van Inwagen 1983, 204–213]) считают, что тем не менее у нас есть веские основания полагать, что мы обладаем недетерминированной свободой воли, поскольку есть серьезные основания считать, что мы несем моральную ответственность, что моральная ответственность предполагает свободу воли и что свобода воли предполагает индетерминизм. Однако в отсутствие эмпирических подтверждений требуемого индетерминизма, если мы обоснованно убеждены в истинности двух последних из перечисленных положений, мы получаем хорошее основание не считать друг друга морально ответственными. Поскольку если мы не являемся ответственными, то, считая другого человека ответственным, мы совершаем несправедливость в отношении этого индивида. И если индетерминизм определенного рода и локализованный в определенном месте необходим для моральной ответственности, а у нас нет подтверждения наличия такого индетерминизма, то мы рискуем совершить несправедливость всякий раз, когда признаем другого ответственным. Это может служить, как многие стали бы настаивать, сильным моральным основанием (для инкомпатибилистов) не поступать так.

 

Библиография

    • Almeida, M. and M. Bernstein. 2003. “Lucky Libertarianism.” Philosophical Studies, 113: 93–119.
    • Balaguer, Mark. 1999. “Libertarianism as a Scientifically Reputable View.” Philosophical Studies, 93: 189–211.
    • Balaguer, Mark. 2004. “A Coherent, Naturalistic, and Plausible Formulation of Libertarian Free Will.” Noûs, 38: 379–406.
    • Berkeley, George. [1710] 1998. A Treatics Concerning the Principles of Human Knowledge, Jonathan Dancy (ed.), Oxford: Oxford University Press.
    • Broad, C. D. 1952. Ethics and the History of Philosophy. London: Routledge & Kegan Paul.
    • Campbell, C. A. 1957. On Selfhood and Godhood. London: George Allen & Unwin.
    • Chisholm, Roderick M. 1966. “Freedom and Action.” In Freedom and Determinism, Keith Lehrer (ed.), New York: Random House, 11–44.
    • Chisholm, Roderick M. 1971. “Reflections on Human Agency.” Idealistic Studies, 1: 33–46.
    • Chisholm, Roderick M. 1976a. “The Agent as Cause.” In Action Theory, Myles Brand and Douglas Walton (eds.), Dordrecht: D. Reidel, 199–211.
    • Chisholm, Roderick M. 1976b. Person and Object: A Metaphysical Study. La Salle: Open Court.
    • Chisholm, Roderick M. 1978. “Comments and Replies.” Philosophia, 7: 597–636.
    • Clarke, Randolph. 1993. “Toward a Credible Agent-Causal Account of Free Will.” Noûs, 27: 191–203.
    • Clarke, Randolph. 1996. “Agent Causation and Event Causation in the Production of Free Action.” Philosophical Topics, 24, no. 2: 19–48.
    • Clarke, Randolph. 1999. “Free Choice, Effort, and Wanting More.” Philosophical Explorations, 2: 20–41.
    • Clarke, Randolph. 2002. “Libertarian Views: Critical Survey of Noncausal and Event-Causal Accounts of Free Agency.” In The Oxford Handbook of Free Will, Robert Kane (ed.), New York: Oxford University Press, 356–85.
    • Clarke, Randolph. 2003a. “Freedom of the Will.” In The Blackwell Guide to Philosophy of Mind, Stephen P. Stich and Ted A. Warfield (eds.), Oxford: Blackwell, 369–404.
    • Clarke, Randolph. 2003b. Libertarian Accounts of Free Will. New York: Oxford University Press.
    • Clarke, Randolph. 2011. “Alternatives for Libertarians.” In The Oxford Handbook of Free Will, 2nd edition, Robert Kane (ed.), New York: Oxford University Press, 329–48.
    • Dennett, Daniel C. 1978. “On Giving Libertarians What They Say They Want.” In Brainstorms: Philosophical Essays on Mind and Psychology, 286–99. Montgomery, Vt.: Bradford Books.
    • Donagan, Alan. 1987. Choice: The Essential Element in Human Action. London: Routledge & Kegan Paul.
    • Ekstrom, Laura Waddell. 2000. Free Will: A Philosophical Study. Boulder: Westview Press.
    • Ekstrom, Laura Waddell. 2003. “Free Will, Chance, and Mystery.” Philosophical Studies, 113: 153–80.
    • Feldman, Richard and Andrei A. Buckareff. “Reasons Explanations and Pure Agency.” Philosophical Studies, 112: 135–45.
    • Fischer, John Martin. 1995. “Libertarianism and Avoidability: A Reply to Widerker.” Faith and Philosophy, 12: 119–25.
    • Frankfurt, Harry G. 1969. “Alternate Possibilities and Moral Responsibility.” Journal of Philosophy, 66: 828–39.
    • Franklin, Christopher. 2011a. “The Problem of Enhanced Control.” Australasian Journal of Philosophy, 89: 687–706.
    • Franklin, Christopher. 2011b. “Farewell to the Luck (and Mind) Argument.” Philosophical Studies, 156: 199–230.
    • Ginet, Carl. 1989. “Reasons Explanations of Action: An Incompatibilist Account.” Philosophical Perspectives, 3: 17–46.
    • Ginet, Carl. 1990. On Action. Cambridge: Cambridge University Press.
    • Ginet, Carl. 1997. “Freedom, Responsibility, and Agency.” Journal of Ethics, 1: 85–98.
    • Ginet, Carl. 2002. “Reasons Explanations of Action: Causalist versus Noncausalist Accounts.” In The Oxford Handbook of Free Will, Robert Kane (ed.), New York: Oxford University Press, 386–405.
    • Ginet, Carl. 2007. “An Action Can Be Both Uncaused and Up to the Agent.” In Intentionality, Deliberation and Autonomy: The Action-Theoretic Basis of Practical Philosophy, eds. Christoph Lumer and Sandro Nannini, 243–55. Aldershot, UK: Ashgate.
    • Ginet, Carl. 2008. “In Defense of a Non-Causal Account of Reasons Explanations.” Journal of Ethics, 12: 229–37.
    • Griffith, Meghan. 2005. “Does Free Will Remain a Mystery? A Response to van Inwagen.” Philosophical Studies, 124: 261–69.
    • Griffith, Meghan. 2007. “Freedom and Trying: Understanding Agent-Causal Exertions.” Acta Analytica, 22: 16–28.
    • Goetz, Stewart. 1988. “A Noncausal Theory of Agency.” Philosophy and Phenomenological Research, 49: 303–16.
    • Goetz, Stewart. 1997. “Libertarian Choice.” Faith and Philosophy, 14: 195–211.
    • Goetz, Stewart. 2000. “Naturalism and Libertarian Agency.” In Naturalism: A Critical Analysis, William Lane Craig and J. P. Moreland (eds.), London: Routledge, 156–86.
    • Haji, Ishtiyaque. 1999a. “Indeterminism and Frankfurt-type Examples.” Philosophical Explorations, 2: 42–58.
    • Haji, Ishtiyaque. 1999b. “Moral Anchors and Control.” Canadian Journal of Philosophy, 29: 175–204.
    • Haji, Ishtiyaque. 2000a. “Indeterminism, Explanation, and Luck.” Journal of Ethics, 4: 211–35.
    • Haji, Ishtiyaque. 2000b. “Libertarianism and the Luck Objection.” Journal of Ethics, 4: 329–37.
    • Haji, Ishtiyaque. 2000c. “On the Value of Ultimate Responsibility.” In Moral Responsibility and Ontology, Ton van den Beld (ed.), Dordrecht: Kluwer. 155–70.
    • Haji, Ishtiyaque. 2001. “Control Conundrums: Modest Libertarianism, Responsibility, and Explanation.” Pacific Philosophical Quarterly, 82: 178–200.
    • Haji, Ishtiyaque. 2004. “Active Control, Agent-Causation and Free Action.” Philosophical Explorations, 7: 131–48.
    • Hodgson, David. 2012. Rationality + Consciousness = Free Will. New York: Oxford University Press.
    • Kane, Robert. 1985. Free Will and Values. Albany: State University of New York Press.
    • Kane, Robert. 1989. “Two Kinds of Incompatibilism.” Philosophy and Phenomenological Research, 50: 219–54.
    • Kane, Robert. 1994. “Free Will: The Elusive Ideal.” Philosophical Studies, 75: 25–60.
    • Kane, Robert. 1996a. “Freedom, Responsibility, and Will-Setting.” Philosophical Topics, 24(2): 67–90.
    • Kane, Robert. 1996b. The Significance of Free Will. New York: Oxford University Press.
    • Kane, Robert. 1999a. “On Free Will, Responsibility and Indeterminism.” Philosophical Explorations, 2: 105–21.
    • Kane, Robert. 1999b. “Responsibility, Luck, and Chance: Reflections on Free Will and Indeterminism.” Journal of Philosophy, 96: 217–40.
    • Kane, Robert. 2000a. “The Dual Regress of Free Will and the Role of Alternative Possibilities.” Philosophical Perspectives, 14: 57–79.
    • Kane, Robert. 2000b. “Free Will and Responsibility: Ancient Dispute, New Themes.” Journal of Ethics, 4: 315–22.
    • Kane, Robert. 2000c. “Responses to Bernard Berofsky, John Martin Fischer and Galen Strawson.” Philosophy and Phenomenological Research, 60: 157–67.
    • Kane, Robert. 2002. “Some Neglected Pathways in the Free Will Labyrinth.” In The Oxford Handbook of Free Will, Robert Kane (ed.), New York: Oxford University Press, 406–37.
    • Kane, Robert. 2004. “Agency, Responsibility, and Indeterminism: Reflections on Libertarian Theories of Free Will.” In Freedom and Determinism, eds. Joseph Keim Campbell, Michael O'Rourke, and David Shier, 70–88. Cambridge, Mass.: MIT Press.
    • Kane, Robert. 2005. A Contemporary Introduction to Free Will. New York: Oxford University Press.
    • Kane, Robert. 2007a. “Libertarianism.” In Four Views on Free Will, by John Martin Fischer, Robert Kane, Derk Pereboom, and Manuel Vargas, 5–43. Oxford: Blackwell.
    • Kane, Robert. 2007b. “Response to Fischer, Pereboom, and Vargas.” In Four Views on Free Will, by John Martin Fischer, Robert Kane, Derk Pereboom, and Manuel Vargas, 166–83. Oxford: Blackwell.
    • Kane, Robert. 2011. “Rethinking Free Will: New Perspectives on an Ancient Problem.” In The Oxford Handbook of Free Will, 2nd edition, Robert Kane (ed.), New York: Oxford University Press, 381–404.
    • Levy, Neil. 2011. Hard Luck: How Luck Undermines Free Will and Moral Responsibility. Oxford: Oxford University Press.
    • Lowe, E. J. 2008. Personal Agency: The Metaphysics of Mind and Action. Oxford: Oxford University Press.
    • Mawson, T. J. 2011. Free Will: A Guide for the Perplexed. New York: Continuum Press.
    • McCall, Storrs. 1994. A Model of the Universe. Oxford: Clarendon Press.
    • McCann, Hugh J. 1998. The Works of Agency: On Human Action, Will, and Freedom. Ithaca: Cornell University Press.
    • McCann, Hugh J. 2012. “Making Decisions.” Philosophical Issues, 22: 246–63.
    • Mele, Alfred R. 1992. Springs of Action: Understanding Intentional Behavior. New York: Oxford University Press.
    • Mele, Alfred R. 1995. Autonomous Agents: From Self-Control to Autonomy. New York: Oxford University Press.
    • Mele, Alfred R. 1996. “Soft Libertarianism and Frankfurt-Style Scenarios.” Philosophical Topics, 24(2): 123–41.
    • Mele, Alfred R. 1998. Review of The Significance of Free WillJournal of Philosophy, 95: 581–84.
    • Mele, Alfred R. 1999a. “Kane, Luck, and the Significance of Free Will.” Philosophical Explorations, 2: 96–104.
    • Mele, Alfred R. 1999b. “Ultimate Responsibility and Dumb Luck.” Social Philosophy & Policy, 16: 274–93.
    • Mele, Alfred R. 2003. Motivation and Agency. New York: Oxford University Press.
    • Mele, Alfred R. 2005. “Libertarianism, Luck, and Control.” Pacific Philosophical Quarterly, 86: 381–407.
    • Mele, Alfred R. 2006. Free Will and Luck. New York: Oxford University Press.
    • Nozick, Robert. 1981. Philosophical Explanations. Cambridge, Mass.: Belknap Press.
    • O'Connor, Timothy. 1995. “Agent Causation.” In Agents, Causes, and Events: Essays on Indeterminism and Free Will, Timothy O'Connor (ed.), New York: Oxford University Press, 173–200.
    • O'Connor, Timothy. 1996. “Why Agent Causation?” Philosophical Topics, 24(2): 143–58.
    • O'Connor, Timothy. 2000a. “Causality, Mind, and Free Will.” Philosophical Perspectives, 14: 105–17.
    • O'Connor, Timothy. 2000b. Persons and Causes: The Metaphysics of Free Will. New York: Oxford University Press.
    • O'Connor, Timothy. 2002. “Libertarian Views: Dualist and Agent-Causal Theories.” In The Oxford Handbook of Free Will, Robert Kane (ed.), New York: Oxford University Press, 337–55.
    • O'Connor, Timothy. 2005. “Freedom with a Human Face.” Midwest Studies in Philosophy, 29: 207–27.
    • O'Connor, Timothy and John Ross Churchill. 2004. “Reasons Explanatin and Agent Control: In Search of an Integrated Account.” Philosophical Topics, 32: 241–53.
    • Pereboom, Derk. 2001. Living Without Free Will. Cambridge: Cambridge University Press.
    • Pereboom, Derk. 2004. “Is Our Conception of Agent-Causation Coherent?” Philosophical Topics, 32: 275–86.
    • Pereboom, Derk. 2007. “Hard Incompatibilism.” In Four Views on Free Will, by John Martin Fischer, Robert Kane, Derk Pereboom, and Manuel Vargas, 85–125. Oxford: Blackwell.
    • Pink, Thomas. 2004. Free Will: A Very Short Introduction. Oxford: Oxford University Press.
    • Reid, Thomas. [1788] 1969. Essays on the Active Powers of the Human Mind. Cambridge, Mass.: MIT Press.
    • Rowe, William L. 1991. Thomas Reid on Freedom and Morality. Ithaca: Cornell University Press.
    • Rowe, William L. 2000. “The Metaphysics of Freedom: Reid's Theory of Agent Causation.” American Catholic Philosophical Quarterly, 74: 425–46.
    • Rowe, William L. 2003. “Alternate Possibilities and Reid's Theory of Agent-Causation.” In Moral Responsibility and Alternative Possibilities: Essays on the Impartance of Alternative Possibilities, eds. David Widerker and Michael McKenna, 219–34. Aldershot, UK: Ashgate.
    • Rowe, William L. 2006. “Free Will, Moral Responsibility, and the Problem of 'Oomph'.” Journal of Ethics, 10: 295–313.
    • Searle, John R. 2001. Rationality in Action. Cambridge, Mass.: MIT Press.
    • Sorabji, Richard. 1980. Necessity, Cause, and Blame: Perspectives on Aristotle's Theory. Ithaca: Cornell University Press.
    • Steward, Helen. 2012. A Metaphysics for Freedom. Oxford: Oxford University Press.
    • Strawson, Galen. 1994. “The Impossibility of Moral Responsibility.” Philosophical Studies, 75: 5–24.
    • Taylor, Richard. 1966. Action and Purpose. Englewood Cliffs: Prentice-Hall.
    • Taylor, Richard. 1992. Metaphysics, 4th edition. Englewood Cliffs: Prentice-Hall.
    • Thorp, John. 1980. Free Will: A Defence Against Neurophysiological Determinism. London: Routledge & Kegan Paul.
    • Van Inwagen, Peter. 1983. An Essay on Free Will. Oxford: Clarendon Press.
    • Van Inwagen, Peter. 2000. “Free Will Remains a Mystery.” Philosophical Perspectives, 14: 1–19.
    • Wiggins, David. 1973. “Towards a Reasonable Libertarianism.” In Essays on Freedom of Action, Ted Honderich (ed.), London: Routledge & Kegan Paul, 33–61.
    • Zimmerman, Michael J. 1984. An Essay on Human Action. New York: Peter Lang.

      Перевод А.П. Беседина

       

      Как цитировать эту статью

      Кларк, Рэндольф и Кейпс, Джастин. Инкомпатибилистские (индетерминистические) теории свободы воли // Стэнфордская философская энциклопедия: переводы избранных статей / под ред. Д.Б. Волкова, В.В. Васильева, М.О. Кедровой. URL = <http://philosophy.ru/incompatibilism-theories/>.

      Оригинал: Clarke, Randolph and Capes, Justin, "Incompatibilist (Nondeterministic) Theories of Free Will", The Stanford Encyclopedia of Philosophy (Spring 2014 Edition), Edward N. Zalta (ed.), URL = <https://plato.stanford.edu/archives/spr2014/entries/incompatibilism-theories/>.

       

      Нашли ошибку на странице?
      Выделите её и нажмите Ctrl + Enter